После шумного Лиона Безансон кажется очень скучным городишком. Сразу вспоминается, что здесь томился герой романа Стендаля «Красное и черное» Жюльен Сорель, пытавшийся скрыться за стенами духовной семинарии от слухов о его связи с супругой местного мэра. Безансон, столица региона Франш-Конте, несмотря на то, что стал колыбелью многих всемирно известных французов, — один из наименее французских городов этой страны. Основанный в незапамятные времена галльским племенем секванов, он перешел к Франции только в 1648 году, в результате Тридцатилетней войны. Острые черепичные крыши средневекового Безансона имеют скорее не французские, а немецкие очертания — ведь когда-то городом владели Габсбурги. Жизнь здесь как две капли похожа на жизнь во французских кантонах соседней Швейцарии. Идиллические пейзажи, пасущиеся коровы, фондю и мерный звук часовых механизмов самого лучшего качества.
Безансонское пространство, как и лионское, организовано вокруг собора Сен-Жан, стоящего в самом центре города, рядом с епископским дворцом и Безансонской крепостью. Впрочем, этот собор освящен в честь другого Иоанна — апостола и евангелиста. Сен-Жан в Безансоне, так же как и его лионский тезка, не сразу стал носить такое имя — а его судьба вместила в себя едва ли не всю историю этих мест. Возвышающийся над городом собор известен с III века, с того времени, когда христианство начало распространяться в Галлии. И — поразительное совпадение — он изначально также был посвящен Сен-Этьену. Время здесь, как и на берегах Соны, отсчитывают Астрономические часы. Они совсем не такие древние, как лионские: этот шедевр инженерной мысли был создан в середине XIX столетия Огюстом Люсьеном Веритэ. Зато именно в Безансоне, во дворце Гранвеля, расположился Музей времени, и это не случайно: Безансон по праву считается столицей французской часовой промышленности. Такое почетное звание город сохраняет с конца XVIII столетия, когда по распоряжению революционных властей швейцарский эмигрант-предприниматель Лоран Межеван открыл здесь первую часовую мануфактуру.
Вслед за ним в Безансон потянулись его соплеменники, и в начале XIX века здесь работало полтысячи швейцарских часовщиков. Коренные безансонцы недолюбливали швейцарцев: политические радикалы, кальвинисты, предприимчивые дельцы не слишком-то вписывались в местный патриархальный пейзаж. Однако нелюбовь к «гастарбайтерам» не мешала горожанам перенимать у них секреты часового мастерства — и открывать собственные мануфактуры. Наверное, тогда и родилась безансонская поговорка: «Когда часы идут хорошо, дела идут хорошо».